Первые ноты католической утрени только начинали звенеть в изящных светлых стенах храма, а Мина уже сидела на своём месте без движения, сложив голову на скрещенные руки, лежащие на спинке стоящей перед ней деревянной скамьи. Разглядывая немногочисленные украшения, которым всё же нашлось место на этих белоснежных стенах, девушка слушала песнопение лишь вполуха, не задумываясь об его смысле. Священные слова молитв, которые монотонно напевал церковный хор, проникали сквозь неё, сквозь её восприятие, откладываясь не в разуме, но в душе. Их звук, чистый, ровный, протяжный, не усыплял, но успокаивал шаманку. Подобно неспешной реке текли слова из уст священников, и Мина, пойманная этим неторопливым, но настойчивым течением, мыслями своими устремлялась следом за ними так же медленно и умиротворённо.
Молитва и впрямь приносила успокоение. Ей, искренне верующей католичке, уже неоднократно удавалось убедиться в этом, и личный опыт был далеко не единственным примером того, какой поистине чудодейственной исцеляющей силой обладает вера. Чтобы понять это, далеко ходить не надо было: все Икс-Судьи как один являются верующими людьми, а их Святая Дева — самым ярким доказательством того, какую мощь может даровать человеку искренняя вера.  Её набожность, её чистота, её непогрешимость и искренняя христианская самоотверженность позволили Деве стать идолом, мессией, воплощением надежды и главной силой, несущей справедливость.  И если столь юное и, казалось бы, такое хрупкое создание могло нести на себе этот крест, то Монтгомери было грешно жаловаться.
Но и быть как прежде абсолютно уверенной в непогрешимости своих деяний она тоже не могла. Смятение и сомнения вот уже несколько дней терзали её, и именно сейчас, когда он нужен был ей больше всего, её верный Габриэль молчал. Присутствуя рядом, витая подле её плеча, но по-прежнему оставаясь абсолютно безучастным к происходящему, он игнорировал её всякий раз, когда она пыталась заговорить с ним о том, что её беспокоит. «Свой путь ты должна найти сама», — был каждый раз его единственный ответ. И Мина не могла не согласиться с этим.
Не одному только Габриэлю предстояло в будущем сражаться в величайшей битве добра со злом, справедливости с безнаказанностью, и не ему в решающей час нужно было выстрелить в того, кто станет препятствием на пути к лучшему миру. Он будет рядом, непременно будет, и не оставит её сражаться в одиночку с этим миром. Но именно сейчас, когда Турнир ещё только начался, своих внутренних демонов она должна была побороть сама. Иначе она ничему не научится. Иначе она не поверит. Иначе сердце её по-прежнему будут терзать сомнения.
— Эти витражи очень красивые, — тихонько произнесла Мина, чтобы не отвлекать исполняющий утреню хор. С интересом рассматривая высокие окна, высящиеся под самым потолком храма, заметившая знакомое изображение девушка даже улыбнулась украдкой. — Смотри, Габриэль, — позвала она своего хранителя, приподняв палец и указав им в сторону одного из витражей, — таким тебя видят люди. Совершенно не похож, правда?
— Это лишь одно из моих воплощений, — миролюбиво ответил архангел, отдавав таким образом дань человеческим творцам искусства. — Неужели ты думаешь, что ангелы и впрямь всегда выглядят такими, какими мы предстаём перед вами, шаманами?
— Э… Нет, — смутилась на секунду Мина. Мысль о том, что ангелы, разумеется, на самом деле нисколько не напоминают божественные механизмы огромных машин, неоднократно посещала её, но шаманка никогда не задумывалась об этом слишком глубоко, предпочитая принимать подобный облик своего духа как должное. — А как тогда выглядят ангелы?
— Для всех по-разному. Мы — это воплощение людской веры, людских надежд. Ты ведь знаешь, что многие из нас существуют не только в христианстве? — явно заинтересованный этой темой, Габриэль разговорился, и голос его, умиротворённый, негромкий, но неизменно твёрдый и возвышенный, внушал Мине благоговейный трепет. — Мы принимаем ту форму, в какой нас чаще всего привыкли представлять люди. Однако ваш случай вполне можно назвать исключением. Мы связаны с образом ваших автомобилей, и именно это определяет наш нынешний облик, в котором мы предстаём перед другими в этом пришествии.
— Вот как, — откликнулась Монтгомери, принимая полученную информацию к сведению. — И что ты можешь сказать о своём нынешнем облике? Он тебе нравится?
— Он более всего приближен к тому облику, который мы приобретаем в обители духов, — уклончиво ответил архангел.
— И трепета смертным внушает поболе других, — со смешком отозвалась Мина.
Воистину, ей достался прекраснейший хранитель. Наверное, единственный из тех, кто с готовностью сблизился со своим шаманом, а не ограничил контакт простым духовным контролем. И единственный архангел из всех, кто, даже отказываясь напрямую обсуждать терзания своего шамана, всё равно находил способ развеять его тревоги. Всё равно оставался рядом душой.

— Мы здесь не одни.
Погрузившаяся в глубокую задумчивость Мина, завороженно слушавшая хоровое пение, не сразу уловила смысл сказанного. Ну, да, не одни. Здесь же ведётся утреня, как они могут быть одни? Здесь стояли люди, священники, церковные певцы, возносящие свою молитву Господу, здесь даже в столь ранний час невозможно быть одиноким. И только через пару секунд Монтгомери поняла, что архангел имел в виду.
Приподняв голову над руками, до этого покоившимися на спинке впередистоящей скамьи, шаманка покрутила головой в поисках новых гостей, и очень скоро обнаружила сидящую чуть позади молодую девушку, с неподдельным интересом разглядывающую внутреннее убранство храма. По правде говоря, разглядывать здесь было особо нечего. Как и в любом другом провинциальном католическом храме, не являющимся всемирно известным произведением искусства, здесь не было обилия резных украшений, фресок, изображающих библейские сюжеты, икон католических святых, слепящей глаз золотой богатой отделки. Чистые белые стены, наготу которых украшали лишь небольшие скромные кресты, выполнявшие ночью, судя по всему, роль подсвечников, красивые, но редкие витражи, идеально ровные, блестящие свежим лаком тёмные дубовые скамьи — вот и всё, чем богата была эта церковь. Алтарь был, пожалуй, единственны местом, которое особенно выделялось на фоне всей этой аскетичной скромности: он был красив, элегантен, но по-прежнему сдержан и кроток, как подобало быть и любому верующему, входящему под сень этого святого места.
— Ну и что? — отвернувшись от девушки, чтобы не смущать её, тихо спросила Мина. — Мало ли, кто может приходить сюда в пять утра.
— Она смотрит на меня, — после короткой паузы протянул Габриэль, и в голосе его прозвучала нотка смущения, смешанного с подозрением.
— И что? Погоди… Смотрит? — заметно встрепенувшись, Монтгомери приосанилась. — Так она шаман?
— Да. И с ней её дух. Весьма странный, надо сказать, дух.
— Как будто ты для других выглядишь лучше, — шаманка усмехнулась.
—…а шаман приятная, — донеслось до её ушей, и тогда Мина, переглянувшись со своим духом, села боком на скамейке и повернулась прямиком к незнакомке.
— Вижу, вы тоже наделены даром видеть больше других людей, — взглядом указав на витающего над плечом незнакомки духа, девушка тем самым пояснила, на что она намекает. — Хотя я, откровенно говоря, не думала, что кто-то окажется здесь в такую рань. Ещё и шаман.
Монтгомери улыбнулась, словно извиняясь за то, что она никак не ждала этой встречи. А также за то, что она, возможно, помешала уединению этой девушки, которого она вполне могла искать здесь, в храме Господа. Ведь Мина и сама пришла сюда за тем, чтобы найти в церковной атмосфере успокоение и гармонию, так необходимые ей на Турнире. Кто знает, быть может, эта шаманка тоже пришла сюда за этим?

Явная неловкость, которую испытывала незнакомка, отвечая на реплику Мины, несколько озадачила и даже смутила шаманку. Она ведь не высказала ни капли грубости, резкости, строгости, отчего же эта юная девушка так оторопела, принявшись отводить глаза и явно через силу подбирать слова? Быть может, Мина действительно ей помешала, и та ещё попросту не вышла из задумчивости?
— Да, я не отсюда, — с улыбкой, которая должна была снизить градус напряжённости, дружелюбно ответила Монтгомери. — Но ведь совершенно неудивительно, что сейчас здесь собралось так много шаманов. Турнир ведь в самом разгаре, — чуть тише добавила Икс-Судья.
Взглянув на незнакомого ей хранителя, старательно скрывающегося за своей шаманкой, Мина не смогла сдержать явного интереса, с которым она изучала крошечную фигурку. Было у этого существа нечто схожее с её Габриэлем: характерная «механическая» внешность — вот и всё, пожалуй. В остальном же они были совершенно разными: статный, бесстрашный, величественный Габриэль, ничуть не скрывающих своих внушительных размеров, на фоне этой крохи выглядел грозным старшим братом, призванным оберегать боязливую малютку. «Если они тоже  участвуют в Турнире, этот дух явно не так слаб, как кажется», — смекнула Мина. — «Такую кроху тут же растоптали бы, не умей она защитить себя и своего шамана».
Переведя взгляд на незнакомку, чей внешний вид располагал к себе своей кроткостью и миловидностью, Икс-Судья, однако, не без сожаления добавила: «Жаль только, что даже ангелам нынче приходится браться за оружие. Что чистота их духовная обязательно должна окропляться кровью, а души нежные — ожесточаться и каменеть. Только камню под силу будет выдержать эту бурю. Только стали — выстоять в этой борьбе».
— Меня зовут Мина, а рядом — мой хранитель Габриэль. Мы одни из Икс-Судей — шаманской организации, призванной бороться со злом и несправедливостью этого мира.
Задрав голову, шаманка окинула взглядом белоснежные отштукатуренные своды храма, кое-где на которых виднелись скромные барельефы ангелов. Маленькие, почти незаметные, но неизменно наблюдающие над людьми, приходящими в собор и посвящающими им свои молитвы.
— А как зовут вас? — чуть наклонив голову в сторону незнакомки, спросила Мина.